Интервью с членом совета директоров ОАО <эФСК ЕЭС> Рольфом Бирхоффом

    ЭР: Господин Бирхофф, насколько, по Вашему мнению, необходима реформа электроэнергетики в России?

    Р. Б.: Я считаю, что мы - на правильном пути. Всеобщее развитие идет по пути либерализации, т.е. все переходят от государственного регулирования к частному предпринимательству. В случае если мы говорим о приватизации, то приватизировать небольшие предприятия всегда легче, так как для этого необходимо меньше средств. Что же касается РАО <эЕЭС России>, то это слишком крупная компания для стратегического партнерства. Представление Анатолия Чубайса правильно: необходимо сначала разделить компанию на ликвидные активы, а уже потом приватизировать. К примеру, для одной из крупнейших энергетических корпораций в Европе - RWE - не будет интересна компания, которая работает на территории всей России, однако есть заинтересованность в фирмах, обслуживающих отдельные регионы. С другими компаниями - аналогичная ситуация.

    ЭР: Каково Ваше мнение относительно решения государства оставить за собой право владения распределительными сетями?

    Р. Б.: Транспортная сеть должна остаться во владении государства, и оно просто не может и не должно от этого отказываться.

    ЭР: В рамках ЕС принята директива о возможности совмещения в одной структуре функций распределительной сетевой и сбытовой компаний. Чем, с Вашей точки зрения, вызвано такое решение и как оно повлияет на розничный рынок электроэнергии, в частности на цены для конечных потребителей? Не будут ли распределительные сетевые компании дискриминировать другие сбытовые компании?

    Р. Б.: В данном случае необходимо обратиться к западному опыту. Изначально политическая идея состояла в том, чтобы полностью разделить все функции. Но что значит полностью разделить EDF на компании по видам деятельности? Это чрезвычайно сложная работа. К тому же многие административные функции попросту будут повторяться. Именно поэтому есть смысл выделить все функции в рамках создания отдельных предприятий с сохранением права собственности и ряда административных функций в рамках одного холдинга. И опыт Западной Европы доказывает, что это разумный подход.
    Относительно России хотелось бы отметить, что я солидарен с коллегами по совету директоров: в будущем транспортную и сбытовую составляющие необходимо будет разъединить. Однако в настоящее время разъединять их не следует ввиду того, что содержать одну структуру дешевле, чем две. Кроме того, в случае разукрупнения сети параллельно потребуется решить вопрос о распределении полномочий и ответственности. Кто, за что, в какой мере отвечает? Кто будет решать, где строить сети, а кто будет их финансировать? Приведу пример с железными дорогами в Англии, где одно время рельсы принадлежали одной компании, а паровозы и вагоны - другой. К необходимости изменений пришли, только когда произошел несчастный случай и решали, кто в этом виновен. Я думаю, что в электроэнергетике с этой проблемой столкнутся в Италии, принимая во внимание недавние отключения электроэнергии.

    ЭР: Концепция реформирования российской электроэнергетики стала результатом компромисса между различными, порой противоположными интересами. Эти интересы сталкиваются и в процессе практической реализации реформы. Каким Вы видите российский рынок электроэнергии в ближайшей перспективе и каким он должен быть?

    Р. Б.: Как это всегда бывает при перепроизводстве и либерализации, цены снижаются. И так происходит не только в электроэнергетике. Первый подобный опыт у нас был в металлургической промышленности: в ситуации, когда в отрасли - перепроизводство, продавцы готовы продавать продукцию по ценам ниже себестоимости. То же самое происходит и с нефтью. До тех пор пока основным игроком на рынке является ОПЕК, цены будут стабильно высокими. Но в случае если где-то найдут новое нефтяное месторождение, цены сразу же снизятся.
    Необходимо отметить, что во всей Западной Европе только в четырех странах полностью проведена либерализация отрасли. При этом в Германии, например, в итоге реформ цены снизились в 2 раза. Однако когда на рынке возникает дефицит энергии, то цены на биржах Германии и Нидерландов зачастую повышаются в 10 раз.
    Вместе с тем нередки случаи, когда у двух компаний, расположенных в одном регионе, в силу тех или иных причин цены различаются. Это всегда вызывает один и тот же вопрос у населения и политиков: почему? А так как им сложно объяснить весь процесс формирования цен на электроэнергию, то очень часто политики устанавливают <эпотолок> цен для населения. Это абсолютно нерыночные меры, однако от них никуда не денешься, так как данная отрасль - социально значимая и про это не стоит забывать.
    Что же касается промышленных потребителей, то они привыкли к волатильности на рынке и покупают электроэнергию по сложившейся цене.

    ЭР: Можно ли вывести некую общемировую тенденцию влияния внедрения рыночных отношений в электроэнергетике на конечную цену электрической энергии?

    Р. Б.: Есть преимущества и недостатки либерализации. В принципе колебания цен не оказывают на население значительного влияния. Это происходит, потому что для крупных промышленных потребителей цена складывается из 80% платы за генерацию и 20% - за передачу по сетям. А для населения, для которого цена даже в рыночной ситуации находится в рамках заранее заданного коридора и увязана с себестоимостью, все происходит с точностью до наоборот: 20% - это плата за генерацию электроэнергии, а 80% - передачу по сетям. Поскольку сети находятся во владении государства, то цена более или менее стабильна, и потребитель не чувствует волатильности рынка. Такая ситуация складывается именно при свободном рынке и не действует в регулируемой экономике.

    ЭР: Сможет ли Россия, учитывая опыт зарубежных стран, уложиться в сроки, отведенные концепцией реформирования рынка электроэнергии?

    Р. Б.: Полную и быструю либерализацию может позволить себе только очень богатая страна, население которой платежеспособно. На мой взгляд, реформа электроэнергетики в России должна руководствоваться общими макроэкономическими темпами развития страны. Необходимо, чтобы цены на услуги и товары, в том числе и на электроэнергию, росли в соответствии с доходами населения.